Из воспоминаний родного брата композитора, доцента кафедры геометрии Саратовского государственного университета Альберта Владимировича Гохмана

Елена Владимировна в начальный период своего музыкального образования встретилась, например, с замечательными педагогами. В их числе был И.А.Тютьманов, у которого она в частности писала выпускную работу в Саратовском музыкальном училище по «Князю Игорю» Бородина. Правда, по игре на фортепиано начало вышло для неё не слишком гладким. В Центральной музыкальной школе она оказалась (к слову, вместе с А.Таракановым - ныне народным артистом России и заведующим кафедрой специального фортепиано Саратовской консерватории) в классе А.О.Сатановского, хорошо известного в городе пианиста и дирижёра. Будучи стеснительной и несмелой, она не нашла общего языка с «грозным» учителем. Я помню, как он выходил с ней после очередного урока из класса и, обращаясь ко мне (я иногда водил её на урок), только разводил руками. Так и пришлось им расстаться, и Лена несколько позже попала в руки «понимающих» её характер Н.З.Фельдштейн и М.Г.Рафалович, у которых добилась на мой взгляд немалых успехов. Добавлю, что в Московской консерватории она оказалась в классе Ю.А.Шапорина, где с ней, кроме него, занимались Р.К.Щедрин и особенно Н.Н.Сидельников - это по композиции. По другим предметам, я вспоминаю Н.П.Аносова - по чтению партитур и М.Н.Соколова - по фортепиано.
Учителя - это один из источников развития и становления Елены Владимировны как композитора и вообще музыканта. В большой мере предопределением к занятиям и любви к музыке послужила домашняя атмосфера. Толчком к формированию музыкальной ауры в семье изначально послужила овладевшая нашим дедом А.И.Гохманом идея-фикс выучить своих детей музыке. Случилось это в конце позапрошлого века, когда он окончил в Петербурге Горный институт, жил там и, по словам нашего отца, страстно увлёкся итальянской оперой. Так что с рождением первого (из шести) ребёнка был куплен рояль петербургской фирмы «Бекк» (не путать с «Беккер»), с которым, кстати, оказалась связана почти вся творческая деятельность Елены Владимировны (некоторое время тому назад этот редкий инструмент она передала Саратовскому краеведческому музею).
Постепенно дедушкой, а затем и отцом, была приобретена целая коллекция всякого рода фортепианных переложений, а также клавиров популярных опер. Часть этой коллекции я застал уже в Саратове и помню, что самой потрёпанной оказалась «Аида», а наиболее сохранившимся «Пророк» Мейербера (возможно ввиду весьма массивного переплёта, хотя в те далёкие времена Мейербер был весьма популярным композитором).
Полностью свои мечты деду осуществить не удалось. Во времена Первой мировой войны и революции семье по разным причинам пришлось переехать в Саратов и столкнуться здесь с большими трудностями материального порядка. Но всё же нашему отцу удалось года четыре проучиться на скрипке у В.В.Зайца, чего ему хватило на всю жизнь для того, чтобы вполне сносно играть в любительских симфонических оркестрах (при Доме учёных и в Автодорожном институте) и струнных квартетах. Кроме того, он почти самостоятельно научился играть на рояле несложные вещи. Так что мы с детства знали многие популярные мелодии из опер и оперетт (к тому же нас частенько водили и в оперный театр), а также другую известную музыку. На рояле всегда, как я помню, лежали малого формата ноты из серии «Музыка массам». При жизни деда успела окончить Ленинградскую консерваторию по классу арфы его младшая дочь Фрида, к сожалению, погибшая во время Ленинградской блокады.
Музыкальную традицию, заложенную дедом, продолжили наши родители - отец Владимир Акимович и Нина Николаевна (в девичестве Быстрова). В трудные годы Великой Отечественной войны всех нас троих детей отдали в Центральную музыкальную школу. Я по причине некоторого нездоровья после её окончания вынужден был оставить профессиональные занятия на скрипке, а Лена и Лёва получили высшее музыкальное образование - она в качестве музыковеда и композитора, он как виолончелист.
Сначала мы с отцом играли скрипичные дуэты Плейеля, Мазаса и др., затем по мере подрастания младших детей добрались до «чтения» Фортепианного квартета Шумана. Не отсюда ли у Льва Владимировича такое пристрастие к камерной музыке? Но вскоре Лена и Лёва перешли в высокие музыкальные сферы, а мы с отцом так и остались играть дуэты Плейеля, время от времени проектируя автомобильные дороги и блуждая по кривым в пространстве Римана - правда, не того Римана, который составил знаменитый музыкальный словарь!